День композитора


Модест Петрович Мусоргский родился 9 марта 1839 в селе Карево Торопецкого уезда Псковской губернии. Он рано проявил музыкальные способности, однако, следуя семейной традиции, в 1852 г. поступил в петербургскую Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В 1856 г. став офицером гвардии, Мусоргский приобрел известность и как талантливый музыкант-любитель — пианист и композитор.
Этот самобытный талант, взращенный на почве истинно народной культуры, не до конца оцененный современниками, стал одним из ярчайших представителей русского искусства. Его можно назвать одним из тех творцов, кто аккумулирует и сохраняет в своих сочинениях «русский ген».
«Крест на себя наложил я и с поднятой головой, бодро и весело пойду против всяких к светлой, праведной цели, к настоящему искусству, любящему человека, живущему его отрадой, его горем и страдой», — так говорил Модест Петрович Мусоргский. Сегодня его наследие не устаревает, но напротив, приобретает все новую и новую актуальность. Темы, волновавшие композитора и получавшие мощнейшее воплощение в его творчестве, наверное, всегда будут особенно острыми на наших землях.
«…Не познакомиться с народом, а побрататься жаждется, — говорил Мусоргский. — Черноземная сила проявится, когда до самого днища ковырнешь…»
Модест Мусоргский родился 21 марта 1839 г. в селе Карево Псковской губернии, в семье помещика. В 1856 г. будущий композитор окончил курс в бывшей Школе гвардейских подпрапорщиков, недолго служил в лейб-гвардейском Преображенском полку, затем в главном инженерном управлении, в министерстве государственных имуществ и в государственном контроле.
Получив блестящее образование, молодой Мусоргский имел успех в обществе. И трудно было угадать в светском юноше будущего глубоко русского художника. А.П. Бородин, соратник композитора по «Могучей кучке», так вспоминал свою первую встречу с коллегой в 1856 г.: «Модест Петрович был в то время совсем мальчонка, очень изящным, точно нарисованным офицериком; мундирчик с иголочки, в обтяжку; ножки вывороченные, волоса приглажены, припомажены; ногти словно выточенные; манеры изящные, аристократические; разговор такой же, немного сквозь зубы, пересыпанный французскими фразами; некоторый оттенок фатоватости, но очень умеренный. Вежливость и благовоспитанность — необычайные, дамы ухаживали за ним. Он садился за фортепиано и, вскидывая кокетливо ручками, играл весьма сладко, грациозно отрывки «Трубадура» и «Травиаты», а кругом его жужжали хором: «Charmant, deliciux!».
Пройдет несколько лет и М. Мусоргский приобретет иные черты, он будет уже не похож на того офицерика. Мировоззрение молодого человека изменится в корне, когда он попадет в Москву. Читая одно из его писем М. Балакиреву, мы буквально становимся свидетелями стремительных изменений личности: «…Колокольни и купола церквей так и пахнули древностию… Кремль, чудный Кремль — я подъезжал к нему с невольным благоговением. Красная площадь, на которой происходило так много замечательных катавасий… Василий Блаженный так приятно и вместе с тем так странно на меня подействовал, что мне так и казалось, что сейчас пройдёт боярин в длинном зипуне и высокой шапке. Под Спасскими воротами я снял шляпу, этот народный обычай мне понравился». «Я был космополит, а теперь — какое-то перерождение; мне становится близким всё русское…».

Портрет М. П.Мусоргского – Илья Репин.
В 1863 г. Модест Петрович попал в творческую среду «Могучей кучки». и стал ее членом. Этот музыкальный кружок, собранный Балакиревым, по сей день – одно из значительнейших явлений русской музыки. Знакомство и тесное общение с единомышленниками дало толчок развитию таланта молодого композитора. В компании замечательных, разнопланово одаренных личностей — Римского-Корсакова, Бородина, Кюи, Балакирева и музыкального критика Стасова — Мусоргский открыл для себя (как он сам признавался) новый, неведомый ему до сих пор мир.
Мусоргский настолько проникся родной культурой и историей, что оказался гораздо глубже укорененным в русскую традицию, чем его коллеги, тоже черпавшие вдохновение в народном творчестве и искавшие пути развития русской музыки. Мы видим, что по истокам своего стиля Мусоргский архаичнее всех современных ему композиторов. В его творчестве находят преломление пласты исконно русской музыкальной культуры — крестьянская песня, древнерусское церковное пение, колокольный звон. Эта линия оказалась очень плодотворной для русской музыки: по стопам Мусоргского пошли великие С. Рахманинов и Г. Свиридов.
К слову, глубокий мыслитель Георгий Свиридов отмечал: «В высшей степени показательно, насколько сильно привлекала и одновременно мучила его тема падения царств. Вместе с тем, с не меньшей силой проступает и ещё одна важнейшая для творчества Мусоргского тема — самозванство. Соотношение власти законной и незаконной, праведной и неправедной.
Погружаясь мыслью во времена сравнительно отдаленные, и чутьем художника сопоставляя их со временем, когда жил он сам, Мусоргский каждый раз как бы заново предвидит и заставляет нас вместе с ним переживать не просто правление какого-то беззаконного узурпатора власти, но неотвратимость наступления целой эпохи самозванцев.
А вместе с такой эпохой — снова смуту народную и душевную, оцепенение, ужас и некий праисторический террор».
Тема эта ярче всего была проявлена Мусоргским в грандиозном «Борисе Годунове», самой популярной в мире русской опере. Сам композитор определял жанр своего сочинения как «народная музыкальная драма» (это относится и к «Хованщине»). Наряду с правдивым воспроизведением духовного мира человеческой личности композитор стремился постигнуть и передать коллективную психологию народных масс. «…В человеческих массах, — писал он, — как в отдельном человеке, всегда есть тончайшие черты, ускользающие от хватки, черты, никем не тронутые…».
Мусоргский обратился также и к непростой православной теме — образу русского юродивого, ставшего одной из главных фигур в опере «Борис Годунов». Композитор вслед за Пушкиным, автором одноименной драмы, наделил его провидческим и высоким нравственным даром. «Нельзя молиться за царя-Ирода, Богородица не велит», — высказывает Юродивый царю Борису.
Существует две авторские редакции «Бориса Годунова»: в связи с тем, что цензура отклонила первый вариант оперы, Мусоргский был вынужден существенно переработать сюжет и драматургию. Премьера «Бориса» состоялась в 1874 г. на сцене Мариинского театра в Санкт-Петербурге. После 15 спектаклей опера была снята с репертуара. Спустя более 20 лет после премьеры «Борис Годунов» вернулся на сцену, но в измененном виде: Римский-Корсаков счел инструментовку и композицию автора неудачной и создал свою редакцию.
Сам Римский-Корсаков спокойно и взвешенно оценивал проделанную работу по редактированию оперы: «Своей обработкой и оркестровкой «Бориса Годунова» я остался несказанно доволен. Яростные почитатели Мусоргского немного морщились, о чём-то сожалея… Но ведь дав новую обработку «Бориса», я не уничтожил первоначального вида. Я не закрасил навсегда старые фрески. Если когда-нибудь придут к тому, что оригинал лучше, ценнее моей обработки, то мою обработку бросят и будут давать «Бориса» по оригинальной партитуре».
Настоящая популярность к опере пришла в 1898 г., когда в роли царя Бориса выступил Шаляпин. Авторская редакция «Бориса Годунова» была восстановлена в 1928 г. Ленинградским театром оперы и балета.
Впоследствии появилась еще одна редакция «Бориса Годунова» — ее осуществил не кто иной, как большой поклонник Мусоргского Д. Шостакович. Сейчас на сценах мира можно увидеть оперу в любой из этих редакций, а споры, какая из них «лучше», до сих пор ведутся среди музыковедов, музыкантов и любителей оперного искусства.
Очень драматичные драмы Мусоргского не похожи ни на красочные сказки Римского-Корсакова, ни на благородный былинный эпос Бородина, ни, уж конечно, на лирическую сердечную Россию Чайковского. Он хотел живописать правду — как он ее понимал. «Создать живого человека в живой музыке» — так определял Мусоргский цель своего творчества.
Неспроста он высоко ценил и любил творчество А.С. Даргомыжского, от которого очень многое воспринял и которого называл «великим учителем правды». Именно Даргомыжский особенно пристально работал с речевой интонацией и словом, поэтому романсовые и песенные интонации в его сочинениях нередко уступали место речитативу. Мусоргский также широко использовал речитатив и достиг небывалых высот в искусстве имитации живой человеческой речи музыкальными средствами.
Если в произведениях Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова народные темы воплощались в «окультуренном», благопристойном виде, как лубочные картинки, то Мусоргский первым показал в музыкальных сочинениях «бесмысленный и беспощадный» русский бунт.
И даже в фортепианном цикле «Картинки с выставки», где, казалось бы, само название говорит нам о некоем переносе в нереальную плоскость (цикл написан под впечатлением посещения выставки погибшего художника В. Гартмана, друга Мусоргского), образы композитора предельно выпуклы и реалистичны.
Для Мусоргского необычайно важной была тема обездоленного, одинокого и обманутого «маленького» человека. Созданные им образы — будь то сельский дурачок из романса «Светик Савишна», или несчастная сиротка, просящая подаяние, или измученный крестьянин, замерзающий в глухом лесу («Трепак») — органично становятся в ряд с персонажами Гоголя и Достоевского. Они порой находятся почти у грани, где человеческое стирается, и непонятно, послужили ли этому их личностные обстоятельства, или в большей мере вина лежит на социуме, который породил такие лики. Мусоргский показывает нам человека, достойного сочувствия и прощения. Особое значение как выражение народного горя и печали приобрел у Мусоргского жанр колыбельной («Калистрат», «Колыбельная Ерёмушке», «Спи, усни, крестьянский сын»).
Музыковед Б. Асафьев писал: «Скорбной была жизнь этого человека, наделенного потрясающим душу дарованием живописать в звуках стихию человеческого горя, страдания терпеливой покорности, пьяного угара и тихой кротости. Ни один звук не вырывался у Мусоргского, не коснувшись сердца. Всю тяжесть горя и скорби, которую он носил в душе своей, он начал рассеивать в вине. Мусоргский — человек с чистой, светлой, наивной душой. Звук для него был той средой, где он мог изливать своё страдание и страдание других».
Исследователи отмечают, что идеи прогресса цивилизации были глубоко антипатичны Мусоргскому. Он неоднократно высказывался, что развитие цивилизации без сопутствующего или даже опережающего ее духовного развития общества должно привести человечество к «воистину адской бездне». Пророчески звучат строки из письма композитора к поэту А.А. Голенищеву-Кутузову от 18 марта 1875 г.:

«Если не произойдёт громкого переворота в складе европейской жизни, буфф вступит в легальную связь с канканом и задушит нас остальных. Способ легкой наживы очень родственно уживается со способом легкого сочинительства (буфф) и легкого разврата (канкан)… Господи, сколько жертв, сколько болей поглощает эта чудовищная акула — цивилизация!»
Еще одним шедевром Мусоргского стала драматическая опера «Хованщина», идея и план которой были предложены критиком Стасовым. Работать над «Хованщиной» Мусоргский начал в 1875 г., однако закончить ее не успел. И снова помог Римский-Корсаков, который инструментовал «Хованщину» и приспособил для сцены. Опера была исполнена в 1886 г. в Петербурге силами любителей, а затем поставлена Московской частной русской оперой С.И. Мамонтова (1897). Исследователь Л. Болеславский замечает, что образ Досифея из «Хованщины» композитор начал писать с протопопа Аввакума, «Житие» которого было впервые опубликовано в 1861 г., но потом стал вносить в образ новые краски, сделал его более мягким, лиричным, однако не в ущерб стойкости и обличительной силе. В опере немало и задушевных страниц, основанных на народном мелосе: «Исходила младёшенька», «Возле речки на лужочке», «Поздно вечером сидела», «Плывёт лебёдушка»…
Работая над «Хованщиной», Мусоргский задумал и третью народную драму — о Пугачевском восстании, которая вместе с «Борисом» и «Хованщиной» составила бы своеобразную трилогию на тему о русском бунте. Либретто композитор собирался писать на основе «Капитанской дочки».
Вершину камерно-вокального творчества Мусоргского составляют три цикла: «Детская» (этот цикл композитор написал на свои слова), «Без солнца» и «Песни и пляски смерти». О «Детской» знаменитый французский композитор-импрессионист К. Дебюсси сказал: «Никто не обращался к лучшему, что в нас есть, с большей нежностью и глубиной». Импрессионисты вообще пристально отнеслись к открытиям Мусоргского, как в сфере речевого интонирования, так и в сфере колористики. То, что казалось консервативной публике в музыке Мусоргского странным и неуклюжим, импрессионисты взяли «на вооружение» и развили новаторские идеи русского гения. «…Русские дадут нам новые импульсы для освобождения от нелепой скованности. Они помогут нам лучше узнать самих себя…»,— говорил Дебюсси. А Равель даже сделал оркестровую версию «Картинок с выставки», которая имела успех, и по сей день часто исполняется.
Читая письма Мусоргского второй половины 1870-х, знакомясь с воспоминаниями и заметками современников, мы видим, сколь беспросветно печальными были последние годы жизни композитора. Его тяготило одиночество — вопреки множеству дружеских контактов; его выматывала чиновничья служба, которую он расценивал как бессмысленную и гибельную для творчества. И — несмотря на службу — он был совершенно не обеспечен материально, подчас оказываясь на грани нищеты. А после отстранения от службы в 1880 г. композитор выживал благодаря средствам близких друзей, которые собирали деньги, чтобы выплачивать Мусоргскому что-то вроде пенсии. Сочинение музыки шло все труднее. Подорвав вследствие болезненного пристрастия к алкоголю и без того слабое здоровье, Мусоргский сочинял с большими перерывами. И вот на этом фоне рождалось самое светлое, радостное произведение Мусоргского — опера «Сорочинская ярмарка». Она была задумана в 1874 г., вскоре после начала работы над «Хованщиной». Эта опера также не была окончена.
В 1879 г. Мусоргский совершил турне по Украине и Крыму с известной в то время певицей Дарьей Леоновой, ученицей Глинки (она же приютила композитора в своем доме в последние месяцы его жизни). Модест Петрович не только аккомпанировал, но и играл сольно. Первые концерты состоялись в Полтаве и Елисаветграде. Под впечатлением южной природы Мусоргский написал фортепианные пьесы «Гурзуф», «Байдары», «Буря на Черном море», а также сочинил специально для спутницы «Песенку Мефистофеля о блохе», которая стала впоследствии знаменитой в исполнении Ф. Шаляпина.
Модест Петрович скончался 28 марта 1881 г. в больничной палате Николаевского военного госпиталя. Похоронен Мусоргский на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.
Новаторское значение творчества Мусоргского лишь немногими было оценено при его жизни. «Мусоргский принадлежит к числу людей, которым потомство ставит монументы», — сказал о композиторе В. Стасов.
Да, прекрасный, величественный, богатырский памятник великому русскому композитору установлен на его родине. Там же, на Псковщине, в селе Карево, находится дом-музей композитора. Исследовательница творчества Мусоргского Р.К. Ширинян отмечала: «Трагический парадокс: одарив мир бесценными духовными сокровищами, Мусоргский ушёл из жизни нищим и бездомным. Но вот примерно через сто лет после смерти композитор вновь обрел свой дом в местах, где родился, прожил десять первых лет, увидел и почувствовал красоту родной земли, душу и долю своего народа. Земли, на которых располагались имения отца и матери Мусоргского, объявлены заповедными. С каревского холма, где стоял дом отца, люди видят то, что видел глаз будущего композитора: бесконечную водную гладь, раздолье земных просторов, ту цельную и многообразную красоту русской земли, которую “переложил на песню” русский народ, которую услышал и Мусоргский».
Слова композитора Ю. Шапорина как нельзя лучше подытожат наше приношение великому русскому композитору: «Поистине “универсальным ключом” к художественной правде владел он. И к какому жанру он ни обращался, везде сказал свежее слово, везде оставил нам непревзойденные образцы высокого искусства. Мусоргский — гордость и слава нашего народа, Илья Муромец русской музыки. Такого, как он, художника до него не было, и досель поставить рядом с ним некого».
Источник
Find more like this: НОВОСТИ